Философия Древнего Китая

Скачать работу - Философия Древнего Китая

Эклектики ................................................................... 23 3. Великие мыслители Древнего Китая ......................................... 28 3.1. Лао-Цзы ................................................................................... 28 3.2. Конфуций.

Учение Конфуция в России .................................. 34 3.3. Чжуан-Цзы ............................................................................... 39 3.4. Мао-Цзы .................................................................................. 43 4. Основные проблемы, которые были поставлены древнегреческими мыслителями .................................................... 48 4.1. Небо и происхождение всего сущего ..................................... 48 4.2. Общество и человек ................................................................. 51 4.3. Природа и человек .................................................................. 54 4.4. Природа знания и логической идеи ....................................... 55 Заключение .................................................................................... 58 Список используемой литературы ................................................ 60 Не делай другим того, чего не желаешь себе.

Конфуций Введение. Китай - страна древней истории, культуры, философии; уже в середине второго тысячелетия до н. э. в государстве Шан-Инь ( XVII - XII вв. до н. э.) возникает рабовладельческий уклад хозяйства. Труд рабов, в которых обращали захваченных пленных, использовался в скотоводстве, в земледелии. В XII веке до н. э. в результате войны государство Шань-Инь было разгромлено племенем Чжоу, которое основала свою династию, просуществовавшую до III в. до н. э. В эпоху Шан-Инь и в начальный период существование династии Джок господствующим было религиозно-мифологическое мировоззрение. Одно из отличительных черт китайских мифов был зооморфный характер действующих в них богов и духов.

Многие из древнекитайских божеств (Шан-ди) имели явное сходство с животными, птицами или рыбами. Но Шан-ди был не только верховным божеством, но и их родоначальником.

Согласно мифам, именно он был предком племени Инь.

Важнейшим элементом древнекитайской религии был культ предков, который строился на признании влияния умерших на жизнь и судьбу потомков. В глубокой древности, когда еще не было ни неба, ни земли, Вселенная представляла собой мрачный бесформенный хаос. В нем родились два духа - инь и ян, которые занялись упорядочением мира. В мифах о происхождении Вселенной налицо смутные, робкие зачатки натурфилософии.

Мифологическая форма мышления, как господствующая, просуществовала вплоть до первого тысячелетия до н. э.

Разложение первобытнообщинного строя и появления новой системы общественного производства не привели к исчезновению мифов.

Многие мифологические образы переходят в позднейшие философские трактаты.

Философы, жившие в V - III в. до н. э., часто обращаются к мифам для того, чтобы обосновать свои концепции истинного правления и свои нормы правильного поведения человека.

Вместе с тем конфуцианцы осуществляют историзацию мифов, демифологизацию сюжетов и образов древних мифов. “Историзация мифов, заключавшаяся в стремлении очеловечить действия всех мифических персонажей, была главной задачей конфуцианцев.

Стремясь привести мифические предания в соответствие с догмами своего учения, конфуцианцы не мало потрудились для того, чтобы превратить духов в людей и для самих мифов и легенд найти рациональное объяснение. Так миф стали частью традиционной истории”. Рационализированные мифы становятся частью философских идей, учений, а персонажи мифов - историческими личностями, используемыми для проповеди конфуцианского учения.

Философия зарождалась в недрах мифологических представлений, использовала их материал. Не была исключением в этом отношении и история древнекитайской философии.

Философия Древнего Китая тесно связана с мифологией.

Однако эта связь имела некоторые особенности, вытекавшие из специфики мифологии в Китае.

Китайские мифы предстают, прежде всего, как исторические предания о прошлых династиях, о “золотом веке”. Китайские мифы содержат сравнительно мало материала, отражающие взгляды китайцев на становление мира и его взаимодействие, взаимосвязь с человеком.

Поэтому натурфилософские идеи не занимали в китайской философии в китайской философии главного места.

Однако все натурфилософские учения Древнего Китая, такие, как учения о “пяти первостихиях”, о “великом пределе” - тайцзи, о силах инь и ян и даже учения о дао, ведут свое начало от мифологических и примитивно религиозных построений древних китайцев о небе и земле, о “восьми стихиях”. Наряду с появлением космогонических концепций, в основе которых лежали силы ян и инь, возникает наивно-материалистические концепции, которые, прежде всего, были связаны с “пятью первостихиями”: вода, огонь, металл, земля, дерево.

Борьба за господство между царствами привела во второй половине III в. до н. э. к уничтожению “Сражающихся царств” и объединению Китая в централизованное государство под эгидой сильнейшего царства Цинь.

Глубокие политические потрясения - распад древнего единого государства и укрепление отдельных царств, острая борьба между крупными царствами за гегемонию - нашли свое отражение в бурной идеологической борьбе различных философско-политических и этических школ. Этот период характеризуется рассветом культуры и философии. В таких литературно - исторических памятниках как «Ши цзин», «Шу цзин», мы встречаем определенные философские идеи, возникшие на основе обобщения непосредственной трудовой и общественно-исторической практики людей.

Однако подлинный расцвет древней китайской философии приходится именно на период VI - III в до н. э., который по праву называют золотым веком китайской философии.

Именно в этот период появляются такие произведения философско-социологической мысли, как “Дао дэ цзин”, «Лунь юий», «Мо-цзы», «Мэн-цзы», «Чжуан-цзы». Именно в этот период выступают со своими концепциями и идеями великие мыслители Лао-Цзы, Конфуций, Мо-цзы, Чжуан-цзы, Сюнь-цзы.

Именно в этот период происходит формирование китайских школ - даосизма, конфуцианства, моизма, легизма, натурфилософов, оказавших затем громадное влияние на все последующее развитие китайской философии.

Именно в этот период зарождаются те проблемы. Те понятия и категории, которые затем становятся традиционными для всей последующей истории китайской философии, вплоть до новейшего времени. 1. Философия Древнего Китая.

Философия и религия древнего Китая уникальна. Не случайно философия и религия стоят рядом, ибо два основных направления философии древнего Китая – конфуцианство и даосизм трудно отделить от религии. Это два основных направления философии и в тоже время, по мнению многих видных ученых – это две основных веры Китая. Более того, на протяжении исторически длительного периода конфуцианство и даосизм были господствующей верой Китая. И в этом смысле философия Древнего Китая является уникальной.

Частично это объясняется тем, что философия Древнего Китая начало свое развитие и формировалось в изоляции, не испытывая влияния со стороны.

Правда В.Ф. Асмус в работе Античная философия отмечает, что ряд фактов соответствия между некоторыми явлениями в развитии античной философии и аналогичными явлениями в развитии философии весьма отдаленных от Греции Древнего Китая и Древней Индии.

Существует, например, некоторое соответствие между развитием софистики и логики в древнегреческой философии 4 в. до н. э. и приблизительно одновременным развитием логической школы «моистов» в древней китайской философии. К концу II тысячелетия до н. э. на территории Китая сложился ряд самостоятельных государств, наиболее сильное из которых - Чжоу - поглотило государство Шан (Инь). Длительный и неоднородный этап, растянувшийся с XI по III век до н. э. и получивший название периода Чжоу, отмечен целым рядом важнейших культурных преобразований.

Особенно значительные изменения в социальной и духовной жизни страны произошли в середине I тысячелетия до н. э. и на протяжении так называемого периода Чжаньго (Воюющих царств; У-Ш вв. дон. э.). Иньские культурные традиции к этому времени уступили место новым веяниям.

Замена к середине 1 тысячелетия до н. э. каменных и бронзовых орудий железными открыла новые возможности для развития земледелия и ремесел.

Усовершенствовались ирригационные сооружения, улучшилась техника земледелия, появились в обращении монеты. В древнекитайских государствах возникли новые города.

Накопились и неразрывно сплетенные с мифологией и древнейшими культами научные сведения о мире. Они воплотились в VII веке н. э. в создании лунно-солнечного календаря, а в IV веке до н. э. звездного каталога.

Начала философского мышления.

Китайская философия создала самобытное представление о человеке и мире как созвучных реальностях.

Начало китайского философского мышления, подобно тому, как это было позже в Древней Греции, уходит своими корнями в мифологическое мышление. В китайской мифологии мы встречаемся с обожествлением неба, земли и всей природы как реальностей, образующих среду человеческого существования. Из этой мифологизированной среды выделяется наивысший принцип, который правит миром, сообщает существование вещам. Этот принцип иногда понимается, персонифицировано как наивысший правитель (шан-ди) но чаще он представляется словом «небо» (тянь). Особенностью развития китайской философской мысли является влияние так называемых мудрых мужей (мудрецов) (первая половина 1-го тысячелетия до н. э.). Их имена неизвестны, но известно, что именно они начали выходить за пределы мифологического видения мира и стремились к его понятийному осмыслению.

Постановка онтологических вопросов, таким образом, определялась философско-антропологической направленностью, которая проявилась, особенно у неоконфуцианских мыслителей, в разработке проблем этической и социальной иерархизации и обосновании консервации определенных общественных отношений, способствующих образованию государства.

Китайская философия внутренне необычайно стабильна. Эта стабильность основывалась на подчеркивании исключительности китайского способа мышления, на основе которого сформировались чувство превосходства и нетерпимость ко всем другим философским взглядам. 1.2. Классические книги китайской образованности . Эти книги возникли в первой половине 1-го тысячелетия до н. э. и в период ста школ (VI-II столетия до н. э.). Целый ряд этих книг содержит древнейшую поэзию, историю, законодательство и философию. В основном это произведения неизвестных авторов, написанные в разное время.

Особое внимание им уделяли конфуцианские мыслители, и, начиная со II столетия до н. э. эти книги стали основными в гуманитарном воспитании китайской интеллигенции. Книга песен (Ши цзин - XI-VI вв. до н. э.) - является сборником древнейшей народной поэзии; содержит также культовые песнопения и, согласно мнению некоторых комментаторов «Книги перемен», мистическое объяснение происхождения племен, ремесел и вещей. Она стала образцом для китайской поэзии в ее дальнейшем развитии. Книга истории (Шу цзин - начало 1-го тысячелетия до н. э.) - известна также как Шан шу (Шанские документы) - является собранием официальных документов, описаний исторических событий. Имела большое влияние на формирование официальной позднейшей письменности. Книга порядка (Ли шу - IV-I вв. до н. э.) включает три части: Порядок эпохи Чжоу (Чжоу ли), Порядок церемоний (И ли) и Записки о порядке (Ли цзи). Заключает в себе описание правильной организации, политических и религиозных церемоний, норм социальной и политической деятельности.

Идеализирует древнейший период китайской истории, который считает образцом и мерой дальнейшего развития. Книга Весны и осени (Чунь цю) вместе с комментарием Цзо (Цзо чжуань - IV в. до н. э.) является хроникой государства Лу (VII-V вв. до н. э.), впоследствии служила в качестве образца и меры для решения этических и формально-литературных вопросов. Книга перемен (И цзин - XII-VI вв. до н. э.) является наиважнейшей. В ней содержатся первые представления о мире и человеке в китайской философии. В ее текстах, написанных в разное время, прослеживается начало перехода от мифологического изображения мира к его философскому осмыслению. В ней нашли отражение, древнейшие решения онтологических вопросов, разработан понятийный аппарат, используемый последующей китайской философией: Мир, однако, в ней не понимается как мир рациональных операций. Все познание человека направлено на обозначение и понимание всего сущего.

Человек должен думать о своем месте в мире природы, должен «соединять свою силу (дэ) с небом и землей, свое сияние с солнцем и луной, с четырьмя временами года свою деятельность». Должен «знать как становление, так и упадок» и «не терять правду всего этого». 1.3. Особенности развития философии в Китае. Два основных этапа развития философской мысли в Древнем Китае: этап зарождения философских воззрений, который охватывает период VIII-VI вв. до н. э., и этапу расцвета философской мысли - этапу соперничества “100 школ”, который традиционно относится к VI-III вв. до н. э.

Период складывания философских воззрений древних народов, которые жили в бассейнах рек Хуанхэ, Ханьшуй (VIII-VI вв. до. н.э.) и заложили основы китайской цивилизации, по времени совпадает с аналогичным процессом в Индии и Древней Греции. На примере возникновения философии в этих трех районах можно проследить общность закономерностей, по которым шло становление, развитие человеческого общества мировой цивилизации.

Одновременно история становления и развития философии неразрывно связана с классовой борьбой в обществе, отражает эту борьбу.

Противостояние философских идей отражало борьбу различных классов в обществе, борьбу между силами прогресса и реакцией, цеплявшиеся за все старое, освящавшее авторитетом традиции, нерушимость и вечность своего господства. В конечном итоге столкновения взглядов и точек зрения выливались в борьбу двух основных направлений в философии - материалистического и идеалистического - с той или иной степенью осознания и глубиной выражения этих направлений.

Специфика китайской философии непосредственно связана с ее особой ролью в той острой социально-политической борьбе, которая имела место в многочисленных государствах Древнего Китая периодов “Весны и осени” и “Сражающихся Царств”. Развитие социальных отношений в Китае не привело к четкому разделению сфер деятельности внутри господствующих классов. В Китае своеобразное разделение труда между политиками и философами не было ярко выражено, что обусловило прямую, непосредственную подчиненность философии политической практике.

Вопросы управления обществом, отношения между различными социальными группами, между царствами - вот что преимущественно интересовало философов Древнего Китая.

Другая особенность развития китайской философии связанно с тем, что естественнонаучные наблюдения китайских ученых не находили, за небольшим исключением, более или менее адекватного выражения в философии, так как философы, как правило, не считали нужным обращаться к материалам естествознания.

Пожалуй, единственным исключением в этом роде является школа моистов и школа натурфилософов, которые, однако, после эпохи Чжоу прекратили свое существование.

Философия и естествознание существовали в Китае, как бы отгородившись, друг от друга не проходимой стеной, что нанесло им непоправимый ущерб. Тем самым китайская философия лишила себя надежного источника для формирования цельного и всестороннего мировоззрения, а естествознание, призираемое официальной идеологией, испытывая трудности в развитии, оставалась уделом одиночек и искателей эликсира бессмертия.

Единственным методологическим компасом китайских естествоиспытателей оставались древнее наивноматериалистические идеи натурфилософов о пяти первостихиях. Этот взгляд возник в Древнем Китае на рубеже VI и V веков и просуществовал вплоть до нового времени. Что касается такой прикладной отрасли естествознания, как китайская медицина, то она и по сей день руководствуется этими идеями. Таким образом, оторванность китайской философии от конкретных научных знаний сузило ее предмет. В силу этого натурфилософские концепции, объяснения природы, а также проблемы сущности мышления, вопросы природы человеческого сознания, логики не получили в Китае большего развития.

Обособленность древнекитайской философии от естествознания и неразработанность вопросов логики являются одной из главных причин того, что формирование философского понятийного аппарата шло весьма медленно. Для большинства китайских школ метод логического анализа остался фактически неизвестным.

Наконец, для китайской философии была характерно тесная связь с мифологией. 2. Школы в Китайской Философии. В 221 г. до н. э. в Китае пришла к власти династия Цинь. Время ее правления было весьма кратким (до 207 г. до н. э.), но значимым, так как за это время вновь произошло объединение Китая и формальная императорская власть наполнилась реальным содержанием. Китай был объединен единой властью и во время правления следующей династии – Хань – вплоть до 220 г. н. э.

Столетие, предшествовавшее династии Цинь, было периодом государственного и социального разложения, в котором соперничали в борьбе за власть, отмирающая родовая знать и набирающая силу олигархия.

Родовая знать стремилась к возвращению прежних порядков, сложившихся во времена династии Чжоу (1021—404 до н. э.). Олигархия, сила которой в обществе основывалась на экономических принципах владения, выступала с требованиями необходимости правового закона (фа), согласно которому социальные отношения регулировались бы без скидок на происхождение.

Историки, которые занимались этой эпохой (эпохой «воюющих государств»), определяют этот расцвет философии как соперничество ста школ.

Ханьский историк Сыма Тань (ум. в 110 г. до н. э.) выделяет шесть следующих философских направлений: 1) школа инь и ян (инь ян цзя); 2) школа конфуцианцев, литераторов (жу цзя) ; 3) школа моистов (моцзя);.. 4) школа имен (мин цзя); 5) школа юристов, легистов (фа цзя); 6) школа пути и силы, даосы (дао дэ цзя, Дао цзя) В “Ши цзи” (“Исторические записки”) Сыма Цяня (II-I вв. до н. э.) приводится первая классификация философских школ Древнего Китая. Позже, на рубеже нашей эры, классификация школ была дополнена еще четырьмя “школами”, которые, однако за исключением цзацзя, или “школы эклектиков”, собственно, к философии Китая не имеют отношения. Одни школы названы по характеру общественной деятельности основателя школы, другие - по имени основателя учения, третьи - по главным принципам понятия этого учения.

Вместе тем, несмотря на всю специфику философии в Древнем Китае, отношение между философскими школами сводилось в конечном итоге к борьбе двух основных тенденций - материалистической и идеалистической, хотя, конечно, нельзя представить эту борьбу в чистом виде. На ранних этапах развития китайской философии.

Например, даже во времена Конфуция и Мо-цзы, отношение этих мыслителей к основному вопросу философии не выражалось прямо.

Вопросы о сущности человеческого сознания, его отношения к природе, материальному миру не были определены достаточно четко.

Зачастую во взглядах тех философов, которых мы относим к материалистам, содержались значительные элементы религиозных, мистических представлений прошлого и, наоборот, мыслители, которые в целом занимали идеалистические позиции, отдельным вопросам давали материалистическое толкование. 2.1. Конфуцианство.

Фундаментальную роль во всей истории этической и политической мысли Китая сыграло учение Конфуция (551–479 гг. до н. э.). Его взгляды изложены в книге “Лунь юй” (“Беседы и высказывания”), составленной его учениками. На протяжении многих веков эта книга оказывала значительное влияние на мировоззрение и образ жизни китайцев. Ее заучивали наизусть дети, к ее авторитету апеллировали взрослые в делах семейных и политических.

Опираясь на традиционные воззрения, Конфуций развивал патриархально-патерналистскую концепцию государства. Государство трактуется им как большая семья.

Власть императора (“сына неба”) уподобляется власти отца, а отношения правящих и подданных – семейным отношениям, где младшие зависят от старших.

Изображаемая Конфуцием социально-политическая иерархия строится на принципе неравенства людей: «темные люди», «простолюдины», «низкие», «младшие» должны подчиняться «благородным мужам», «лучшим», «высшим», «старшим». Тем самым Конфуций выступал за аристократическую концепцию правления, поскольку простой народ полностью отстранялся от участия в управлении государством.

Правда, его политический идеал состоял в правлении аристократов добродетели и знания, а не родовой знати и богатых, так что предлагаемая им идеальная конструкция правления отличалась от тогдашних социально-политических реалий и благодаря этому обладала определенным критическим потенциалом. Но в целом для Конфуция и его последователей, несмотря на отдельные критические замечания и суждения, характерно скорее примиренческое и компромиссное, нежели критическое отношение к существовавшим порядкам.

Вместе с тем присущее конфуцианству требование соблюдения в государственном управлении принципов добродетели выгодно отличает это учение как от типичной для политической истории Китая практики деспотического правления, так и от теоретических концепций, оправдывавших деспотическое насилие против подданных и отвергавших моральные сдержки в политике.

Будучи сторонником ненасильственных методов правления, Конфуций призывал правителей, чиновников и подданных строить свои взаимоотношения на началах добродетели. Этот призыв, прежде всего, обращен к правящим, поскольку соблюдение ими требований добродетели играет решающую роль и предопределяет господство норм нравственности в поведении подданных.

Отвергая насилие, Конфуций говорил: «Зачем, управляя государством, убивать людей? Если вы будете стремиться к добру, то и народ будет добрым.

Мораль благородного мужа (подобна) ветру; мораль низкого человека (подобна) траве. Трава наклоняется туда, куда дует ветер» [1] . Основная добродетель подданных состоит, согласно Конфуцию, в преданности правителю, в послушании и почтительности ко всем «старшим». Политическая этика Конфуция в целом направлена на достижение внутреннего мира между верхами и низами общества и стабилизации правления.

Помимо чисто моральных факторов он обращает внимание и на необходимость преодоления процессов поляризации богатства и бедности среди населения. «Когда богатства распределяются равномерно, – отмечал он, – то не будет бедности; когда в стране царит гармония, то народ не будет малочислен; когда царит мир (в отношениях между верхами и низами), не будет опасности свержения (правителя)» [2] . Отвергая бунты и борьбу за власть, Конфуций высоко оценивал блага гражданского мира.

Отрицательно относился Конфуций также и к внешним войнам, к завоевательным походам китайских царств друг против друга или против других народов («варваров»). Не отвергая в принципе сами гегемонистские претензии китайских правителей, Конфуций советовал им: «людей, живущих далеко и не подчиняющихся», необходимо «завоевать с помощью образованности и морали». «Если бы удалось их завоевать, – добавлял он, – среди них воцарился бы мир» [3] . Эти культуртрегерские и миротворческие мотивы в дальнейшем нередко использовались китайскими правителями в качестве морального прикрытия своих завоевательных акций и подчинения своей власти других народов.

Регулирование политических отношений посредством норм добродетели в учении Конфуция резко противопоставляется управлению на основе законов. «Если, – подчеркивал он, – руководить народом посредством законов и поддерживать порядок при помощи наказаний, народ будет стремиться уклоняться (от наказаний) и не будет испытывать стыда. Если же руководить народом посредством добродетели и поддерживать порядок при помощи ритуала, народ будет знать стыд и он исправится» [4] . В целом добродетель в трактовке Конфуция – это обширный комплекс этика - правовых норм и принципов, в который входят правила ритуала (ли), человеколюбия (жэнь), заботы о людях (шу), почтительного отношения к родителям (сяо), преданности правителю (чжун), долга (и) и т. д. Вся эта нормативная целостность, включающая в себя все основные формы социально-политического регулирования того времени, за исключением норм позитивного закона (фа), представляет собой единство моральных и правовых явлений.

Отрицательное отношение Конфуция к позитивным законам (фа) обусловлено их традиционно наказательным значением, их связью (на практике и в теоретических представлениях, в правосознании) с жестокими наказаниями.

Вместе с тем Конфуций не отвергал полностью значения законодательства, хотя, судя по всему, последнему он уделял лишь вспомогательную роль.

Существенную социально-политическую и регулятивную нагрузку в учении Конфуция несет принцип «исправления имен» (чжэ мин). Цель «исправления имен» – привести «имена» (т.е. обозначения социальных, политических и правовых статусов различных лиц и групп населения в иерархической системе общества и государства) в соответствие с реальностью, обозначить место и ранг каждого в социальной системе, дать каждому соответствующее ему имя, чтобы государь был государем, сановник – сановником, отец – отцом, сын – сыном, простолюдин – простолюдином, подданный – подданным. Уже вскоре после своего возникновения конфуцианство стало влиятельным течением этической и политической мысли в Китае, а во II в. до н.э. было признано в Китае официальной идеологией и стало играть роль государственной религии.

Конфуцианство не является цельным учением.

Отдельные его элементы тесно связаны с развитием древнего и средневекового китайского общества, которое оно само помогало образовывать и консервировать, создавая деспотическое централизованное государство. Как определенная теория организации общества, конфуцианство сосредоточивается на этических правилах, социальных нормах и регулировании управления, при формировании, которых оно было весьма консервативным.

Конфуций (551—479 до н. э.), его имя - латинизированная версия имени Кун Фу-цзы (учитель Кун). Этот мыслитель (собственное имя Кун Цю) считается первым китайским философом.

Сначала он был низшим чиновником в государстве Лу, позже в течение ряда лет странствовал по государствам Восточного Китая. Конец жизни посвятил ученикам, их обучению и упорядочению некоторых классических книг (цзин). Был одним из многих философов, учение которых во время династии Цинь было запрещено.

Большой авторитет и почти обожествление он приобрел в эпоху династии Хань и вплоть до новейшего времени почитался мудрецом и первым учителем.

Конфуций сосредоточивает внимание на воспитании человека в духе уважения и почтительности по отношению к окружающим, к обществу. В его социальной этике личность является личностью не «для себя», но для общества. Этика Конфуция понимает человека в связи с его социальной функцией, а воспитание - это подведение человека к надлежащему исполнению этой функции. Такой подход имел большое значение для социально-экономического упорядочения жизни в аграрном Китае, однако он вел к редукции индивидуальной жизни, к определенному социальному положению и деятельности.

Индивид был функцией в социальном организме общества.

Исполнение функций на основе порядка с необходимостью приводит к проявлению человечности (жэнь). Человечность - основное из всех требований, предъявляемых к человеку.

Человеческое существование является настолько социальным, что оно не может обойтись без следующих регуляторов: а) помогай другим достичь того, чего бы ты сам хотел достичь; б) чего не желаешь себе, того не делай другим. Люди различаются в зависимости от семейного, а затем социального положения. Из семейных патриархальных отношений Конфуций выводил принцип сыновней и братской добродетели (сяо ти). Социальные отношения являются параллелью отношений семейных.

Отношения подданного и правителя, подчиненного и начальника такие же, как отношения сына к отцу и младшего брата к старшему. Для соблюдения субординации и порядка Конфуций вырабатывает принцип справедливости и исправности (и). Справедливость и исправность не связаны с онтологическим пониманием истины, чем Конфуций специально не занимался.

Человек должен поступать так, как велит порядок и его положение.

Исправное поведение — это поведение с соблюдением порядка и человечности. Мэн-цзы (Мэн Кэ – 371 – 289 до н. э.) был продолжателем Конфуция, защищал конфуцианство от нападок со стороны других тогдашних школ. В рамках развития конфуцианства Мэн-цзы выработал концепцию человеческой природы; он развивал мысли Конфуция о моральном благе и отношении образованного к этому благу. Благо – абстрактная этическая категория, под которой подразумевается порядок (ли) при следовании путем (дао). Согласно Мэн-цзы, человеческая природа наделена благом, хотя эта природа и не всегда проявляется. Благо в каждом человеке может реализоваться четырьмя добродетелями, основой которых является знание, ибо познание порядка вещей, мира и человека ведет к реализации в обществе: 1) человечности (жэнь), 2) исправности (и), 3) вежливости (ли), 4) знания (чжи). Сюнь-цзы, настоящее имя – Сюнь Цинь (III в. до н. э.), полемизируя с Мэн-цзы, выдвинул противоположные взгляды на сущность неба, выступил против концепции человеческой природы. Сюнь-цзы был виднейшим конфуцианцем периода ста школ. Небо он понимал как постоянное, имеющее свой путь (тянь дао) и наделенное силой, сообщающей человеку сущность и существование.

Вместе с землею небо соединяет мир в единое целое.

Заслуживает внимания членение природы у Сюнь-цзы: 1) явления неживые, состоящие из ци – материального вещества; 2) явления живые, состоящие из материального вещества и обладающие шэн – жизнью; 3) явления, состоящие из материального вещества, живущие и обладающие чжи — сознанием; 4) человек, состоящий из материального вещества, живущий, обладающий сознанием, имеющий, кроме того, и моральное сознание – и.

Человек образует имена для того, чтобы называть вещи, отношения и понятия, различать и четко определять явления действительности. Сюнь-цзы, хотя и причисляют к конфуцианцам, преодолевает классическое понимание порядка в конфуцианской социальной этике.

Способности человека не являются фатально, или наследственно, предопределенными, они должны соответствовать полученному воспитанию. Такой подход, равно как и подчеркивание абсолютного авторитета правителя, приближает его к школе легистов. 2.2. Даосизм Одним из важнейших Направлений развития философской мысли в Китае наряду с конфуцианством был даосизм. В центре внимания даосизма стоят природа, космос и человек, однако эти начала постигаются не рациональным путем, конструированием логически последовательных формул (как это делается в конфуцианстве), а с помощью прямого понятийного проникновения в природу существования. Лао-цзы (старый учитель) считается старшим современником Конфуция.

Согласно ханьскому историку Сыма Цяню, его настоящее имя было Лао Дань. Ему приписывается авторство книги «Дао дэ цзин», которая стала основой дальнейшего развития даосизма. Дао – это понятие, при помощи которого возможно дать универсальный, всеобъемлющий ответ на вопрос о происхождении и способе существования всего сущего. Оно в принципе безымянно, везде проявляется, ибо есть «источник» вещей, но не является самостоятельной субстанцией, или сущностью. Само дао не имеет источников, начала, является корнем всего без собственной энергетической деятельности. Дао (пути) внутренне присуща собственная творческая сила дэ, через которую дао проявляется в вещах при воздействии инь и ян.

Понимание дэ как индивидуальной конкретизации вещей, для которых человек ищет имена, радикально отличается от антропологически направленного конфуцианского понимания дэ как нравственной силы человека.

Онтологический принцип одинаковости, когда человек как часть природы, из которой он вышел, должен удержать это единство с природой, постулируется также гносеологически. Речь здесь идет о согласии с миром, на котором основывается душевное спокойствие человека. Чжуан-цзы (369 – 286 до н. э.), настоящее имя – Чжуан Чжоу, – наиболее выдающийся последователь и пропагандист даосизма. В области онтологии он исходил из тех же принципов, что и Лао-цзы.

Однако с его мыслями о возможности «естественного» упорядочения общества на основе познания дао Чжуан-цзы не согласен. Он индивидуализирует познание дао, то есть процесс и конечный результат постижения характера существования мира, вплоть до субъективного подчинения окружающей действительности.

Фатализм, который был чужд Лао-цзы, присущ Чжуан-цзы.

Субъективную безучастность он рассматривает, прежде всего, как избавление от эмоций и заинтересованности. Ценность всех вещей одинакова, ибо все вещи заложены в Дао, и их нельзя сравнивать.

Всякое сравнение – это подчеркивание индивидуальности, частности и поэтому односторонне. Чжуан-цзы при всем своем скептицизме выработал метод постижения истины, в результате которого человек и мир образуют единство. Речь идет о необходимом процессе забывания (ван), который начинается от забвения различий между истинностью и неистинностью вплоть до абсолютного забвения всего процесса постижения истины.

Вершиной является «знание, которое уже не является знанием». Позднейшая абсолютизация этих мыслей сблизила одну из ветвей даосизма с буддизмом, который утвердился на китайской почве в IV в. и особенно в V в. н. э. Ле-цзы является следующим из даоских текстов и приписывается легендарному философу Ле Юйкоу (VII – VI вв. до н. э.), был записан примерно в 300 г. до н. э. Вэнь-цзы (VI в. до н. э.) был якобы учеником Лао-цзы и последователем Конфуция. С точки зрения позднейшего развития, в общем, различаются три вида даосизма: философский (дао цзя), религиозный (дао цзяо) и даосизм бессмертных (сянь). Хуэй Ши (350 – 260 до н. э.) был главным представителем тех, кто обращал внимание на значительную неадекватность чисто внешних характеристик вещей, ибо каждое наименование, отражающее характер вещи, происходит при сравнении ее с другими вещами.

Гунсунь Лун (284 – 259 до н. э.) исследовал вопросы правильности наименования вещей, как можно заключить из трактатов, сохранившихся в книге Гунсунь Лун-цзы.

Философы школы имен обратили внимание на необходимость объяснения наименования вещей из них же самих, на неточность чисто внешнего наименования вещей лишь по отдельным чувственным знакам. Из других философов этой школы можно назвать Инь Вэнь-цзы и Дэн Си-цзы; последний точно сформулировал цель школы имен: «Истина, открывающаяся исследованием имен, является высшей истиной. Имена, открытые истиной, являются всеобщими именами. Когда эти два способа взаимно соединяются и дополняются, человек обретает вещи и их имена». 2.3. Моизм . Цзоу Янь и пять элементов Моистская школа получила название по имени основателя Мо Ди (479 –391 до н. э.). Главное внимание в ней, прежде всего, уделяется проблемам социальной этики, которая связывается посредством строгой организации с деспотической властью главы.

Физический труд в школе был основой пропитания ее послушников.

Учение моистов – коренная противоположность учению Конфуция. Весь смысл заключался в идеях всеобщей любви (цзянь ай) и преуспеваемости, взаимной пользы.

Обязательной для всех людей в обществе должна быть общая мера взаимной человечности, все должны печься о взаимной пользе.

Теоретические исследования – бесполезная роскошь; прагматическая целесообразность, заложенная в трудовой деятельности, – необходимость. Мо Ди в своем учении признавал небесную волю, которая должна была повлиять на утверждение моистских принципов.

Моисты формулируют требование приспособления имён к вещам, учреждают категорию малых и больших причин возникновения вещей, подчеркивают потребность проверки суждений опытом. Цзоу Янь и пять элементов . Пять элементов (у син) – вода, огонь, дерево, металл, земля – являются центральной темой философии Цзоу Яня (III в. до н. э.). Цзоу Янь умозрительным путем создал концепцию развития мира, в основе которой пять сменяющихся элементов.

Элементы сменяются согласно своему характеру, который, определяется силой. При ее помощи они преодолевают сопротивление друг друга в следующем порядке: земля; дерево, побеждающее землю; металл, который побеждает дерево; огонь, который побеждает металл; вода, которая побеждает огонь, и вновь земля, которая побеждает воду.

Характер сил взаимного преодоления был приписан пяти элементам с точки зрения их использования человеком.

Концепция школы пяти элементов находит отклик в дальнейшем развитии китайской, философии, в частности благодаря Дун Чжуншу. 2.4. Легизм . Эклектики.

Основные идеи древнекитайского легизма изложены в трактате IV в до н.э. «Шан цзюнь шу» («Книга правителя области Шан»). Ряд глав трактата написан самим Гунсунь Яном (390 – 338 гг. до н. э.), известным под именем Шав Яя. Этот видный теоретик легизма и один из основателей школы «законников» (фацзя) был правителем области Шан во времена циньского правителя Сяо-гуна (361 – 338 гг. до н. э.). Шан Ян выступил с обоснованием управления, опирающегося на законы (фа) и суровые наказания.

Критикуя распространенные в его время и влиятельные конфуцианские представления, и идеалы в сфере управления (приверженность старым обычаям и ритуалам, устоявшимся законам и традиционной этике и т. д.), Шан Ян замечает, что люди, придерживающиеся подобных взглядов, могут «лишь занимать должности и блюсти законы, однако они не способны обсуждать (вопросы), выходящие за рамки старых законов» [5] . Представления легистов о жестоких законах как основном (если не единственном) средстве управления тесно связаны с их пониманием взаимоотношений между населением и государственной властью. Эти взаимоотношения носят антагонистический характер по принципу «кто кого»: «Когда народ сильнее своих властей, государство слабое; когда же власти сильнее своего народа, армия могущественна». В целом вся концепция управления, предлагаемая Шан Яном, пронизана враждебностью к людям, крайне низкой оценкой их качеств и уверенностью, что посредством насильственных мер (или, что для него то же самое, – жестоких законов) их можно подчинить желательному «порядку». Причем под «порядком» имеется в виду полнейшее безволие подданных, позволяющее деспотической центральной власти мобильно и без помех манипулировать ими как угодно в делах внутренней и внешней политики. Этому идеалу «законнического» государства совершенно чужды представления о каких-либо правах подданных по закону, об обязательности закона для всех (включая и тех, кто их издает), о соответствии меры наказания тяжести содеянного, об ответственности лишь за вину и т. д. По сути дела, закон выступает здесь лишь как голая приказная форма, которую можно заполнить любым произвольным содержанием (повелением) и снабдить любой санкцией.

Причем законодатель, согласно Шан Яну, не только не связан законами (старыми или новыми, своими), но даже восхваляется за это: «Мудрый творит законы, а глупый ограничен ими». Существенное значение в деле организации управления Шан Ян и его последователи наряду с превентивными наказаниями придавали внедрению в жизнь принципа коллективной ответственности.

Причем этот принцип, согласно легистам, выходил за круг людей, охватываемых семейно-родовыми связями, и распространялся на объединение нескольких общин (дворов) – на так называемые пятидворки и десятидворки, охваченные круговой порукой.

Внедренная таким путем система тотальной взаимослежки подданных друг за другом сыграла значительную роль в укреплении централизованной власти и стала существенным составным моментом последующей практики государственного управления и законодательства в Китае.

Легистские воззрения, кроме Шан Яна, разделяли и развивали многие видные представители влиятельной школы фацзя (Цзын Чань, Шэнь Бу-хай, Хань Фэй и др.). Взгляды этой школы, помимо «Шан цзюнь шу», изложены также в целом ряде других древнекитайских источников, в частности в главе «Ясные законы» сводного памятника «Гуань-цзы» (IV – III вв. до н. э.), в книге «Хань Фэй-цзы» – работе крупного теоретика легизма Хань Фэя (III в. до н. э.), в разделе «Рассматривать все по нынешнему времени» компендиума древнекитайской мысли «Люй-ши чунь цю» (III в. до н. э.) и др. Во всех этих произведениях с теми или иными вариантами отстаивается необходимость жестоких законов как средства управления. В «Хань Фэй-цзы» предпринимается попытка легистской переинтерпретации ряда основополагающих понятий даосизма и конфуцианства (дао, ли, недеяние и т. д.). Так, принцип недеяния правителя в толковании Хань Фэя предстает как таинственность, которой следует сокрыть от подданных механизм властвования. «Вообще идеал правления, – замечает он, – это когда подданные не могут постичь тайны управления». Отстаивая господство законов, Хань Фэй критиковал самовластных чивновников и называл их узурпаторами.

Подобным узурпаторам, злоупотребляющим властью, он противопоставлял «умных и сведущих в законах людей», т. е. легистов. В рамках легистской доктрины Хань Фэй выступал за дополнение законов искусством управления. Это, по существу, означало признание недостаточности одних лишь тяжких наказаний в качестве средства управления.

Отсюда и его частичная критика в адрес легистов Шан Яна и Шэнь Бу-хая: «Эти двое не совсем тщательно отработали законы и искусство управления». Подобная критика крайних легистских представлений о насилии как единственном способе и критерии управления сочетается в учении Хань Фэя с попыткой наряду с наказательным законом учесть роль и иных регулятивных начал и принципов.

Поэтому он, обращаясь, например, к воззрениям конфуцианцев, стремился к определенному сочетанию некоторых их идей с легистскими представлениями. Ряд суждений о необходимости изменений законов в соответствии с изменившимися требованиями времени имеются в названной легистской работе «Рассматривать все по нынешнему времени». «Любой закон прежних правителей,– подчеркивал автор этого трактата, – был необходим в свое время. Время и закон развиваются не одинаково, и, пусть старые законы дошли до нас, все же копировать их нельзя.

Поэтому следует выбирать из готовых законов прежних правителей (что нужно) и брать за образец то, чем они руководствовались при выработке законов» [6] . Попытки исторического подхода к закону придавали легистской концепции в целом большую гибкость и содействовали ее приспособлению к нуждам политической практики и законодательного процесса.

Одновременно, как было сказано, предпринимались попытки легистской переинтерпретации ряда идей конфуцианства с целью использовать все идеологически влиятельные и значимые концепции управления в интересах бюрократически-централизованной власти. В результате всех этих усилий уже ко II в. до н.э. официальная государственная идеология в Древнем Китае совмещала в себе положения как легизма, так и конфуцианства, причем последнему нередко, по существу, отводилась роль привлекательного фасада и прикрытия.

Подобный идейно-теоретический симбиоз различных концепций управления и правопонимания сыграл значительную роль во всем последующем развитии государства и права в Китае.

Эклектики . Для этих мыслителей характерно стремление соединить в одну систему взгляды и концепции различных школ. Они утверждали, что каждая из школ постигает действительность своим способом и необходимо эти способы объединить в такую целостность, которая была бы новой универсальной системой интерпретации мира. Можно назвать ряд представителей этого направления: Гуань-цзы, написавшего текст «Гуань-цзы», Люй Бувэй, создавшего книгу «Люй ши чунь цю» («Весны и осени господина Люя»). Последний был главным министром в государстве Цинь (ум. в 235 г. до н, э.). Его книга представляет собой сборник текстов различных школ. Книга имеет ценность чисто исторического документа. 3. Великие мыслители Древнего Китая. 3.1. Лао-Цзы. Лао-цзы — почетное имя величайшего китайского мыслителя Ли Эра (Ли Бояня, Лао Даня), основателя даосизма. Ему приписывают авторство «Дао дэ цзин» (трактат о пути и добродетели). Основное понятие Лао-цзы — дао, которое метафорически уподобляется воде (податливость и неодолимость). Вытекающий из дао образ действия — недеяние (у вэй): уступчивость, покорность, отказ от желаний и борьбы. Он родился в царстве Чу, в уезде Ку волости Ли, в деревне Цюйжэнь.

Настоящее имя мыслителя Ли Эр. Лао-цзы означает «учитель Лао». В свою очередь, Лао — это прозвище и означает оно «Старец». Согласно легенде, мать носила его в чреве 81 год, и когда произвела его на свет, новорожденный был сед. Он получил фамилию Ли, так как родился под деревом Ли (сливой). У него были длинные уши, за что ему было дано имя Эр (ухо). Известно, что Лао-цзы был историографом, главным хранителем государственного архива при Чжоуском дворе. Он долго жил в столице, много трудился над доверенными ему документами, официальными и литературными текстами, много размышлял, много беседовал с навещавшими его людьми, представителями разных сословий и профессий... Впечатления от прочитанного, увиденного и услышанного складывались в собственные выводы о природе всего сущего, о всеобщих законах естественного возникновения, становления и развития мира. Он воплотил их в трактат, сыгравший огромную роль в китайской философии.

Завершение периода Чуньцю, когда жил Лао-цзы, ознаменовалось сменой рабовладельческого строя феодальным. Лао-цзы с отвращением отвергал существующий прежде принцип «управления на основе правил поведения» и горестно сетовал: «Правила поведения — они подрывают преданность и доверие, кладут начало смутам». В то же время его не удовлетворял и принцип феодалов «управление на основе закона», и он с тревогой восклицал: «Когда растут законы и приказы, увеличивается число воров и разбойников». Он протестовал также против «почитания мудрых» и выступал против захватнических войн, которые вели между собой правители отдельных царств. В общем, он с отвращением отвергал старое, но в то же время таил обиду на новое, причем к тому же не находил реального выхода из создавшегося положения. По преданиям, когда Лао-цзы покидал Чжоуское царство, на пограничной заставе его встретил начальник и попросил оставить хоть что-нибудь для своей страны. И Лао-цзы дал ему рукопись в 5000 знаков — ту самую поэму, которая вошла в историю под названием «Дао дэ цзин» («Путь добродетели, или Книга о силе и действии»). В этом небольшом трактате в двух частях излагается суть учения о Дао.

Иероглиф дао состоит из двух частей: «шоу» — голова и «цзоу» — идти, поэтому основное значение этого иероглифа — дорога, по которой ходят люди, но в дальнейшем этот иероглиф приобрел переносный смысл и стал означать закономерность, закон. Лао-цзы, приняв дао за высшую категорию своей философии, придал ей не только смысл всеобщего закона, на и рассматривал ее как источник происхождения мира. Он считал, что дао — это «корень неба и земли», «мать всех вещей», что дао лежит в основе мира. Лао-цзы говорил: «Дао рождает одно, одно рождает два, два рождает три, а три рождает все существа», что является характеристикой процесса происхождения всего сущего от дао. Из дальнейшего текста: «Все сущее носит в себе темное и светлое начала, испускает ци и создает гармонию» — ясно, что под «одно» подразумевается первозданный космогонический хаос, когда темное и светлое начала еще не разделились; под «два» подразумевается разделение хаоса и появление темного и светлого начал, а под «три» — темное начало, светлое начало и гармония (то есть единое тело). Смысл высказывания «три рождает все существа» раскрывается в главе «Тянь Цзыфан» сочинения Чжуан-цзы, в котором о темном и светлом началах сказано: «Связь между двумя началами порождает гармонию, а затем рождается все сущее». Другими словами, через противостояние темного и светлого начал рождается новое, единое тело. Что же такое дао в понимании Лао-цзы? В первом параграфе его сочинения говорится: «Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное дао». Лао-цзы считал, что его дао есть постоянное дао, суть которого нельзя выразить в словах. Оно не имеет вида, не издает звуков, не обладает формой, и, по словам Лао-цзы, «смотришь на него, но не видишь, слушаешь его, но не слышишь, ловишь его, но не можешь поймать». Одним словом, дао — это «пустота» или «небытие». В четвертом параграфе сказано: «Дао пусто, но при его использовании оно не переполняется». Древнейший словарь «Ховэнь» объясняет иероглиф чун, означающий пустоту, через иероглиф чжун (пустота в сосуде), отсюда дао надо понимать как абсолютную «пустоту», которая никогда не переполнится при употреблении. «Пустота» — это то же, что и небытие, из которого дао рождает все сущее, что сформулировано в высказывании: «Все вещи в Поднебесной рождаются в бытии, а бытие рождается в небытии». Дао не только источник происхождения мира, но и всеобщий мировой закон. Как говорил Лао-цзы: «Дао постоянно пребывает в недеянии, но нет ничего, чего бы оно не делало»; «дао никто не приказывает, оно постоянно остается само собой»; «переход в противоположность — путь движения дао, слабость — (метод) действия дао»; «одинока стоит, но не меняется, ходит повсюду, но не устает»; «любит приносить пользу всем существам и не борется (с ними) за выгоду». Нет ни одного предмета или явления, возникшего без его участия; оно не принуждает расти ни одно существо, не вмешивается в его жизнь, позволяет всему естественно развиваться; дао постоянно находится в движении к противоположности, мягко исполняет свою роль, но оно вечно, независимо существует и без устали движется, появляясь везде; хотя дао приносит пользу всему сущему, оно не вступает ни с кем в борьбу, не стремится никого захватить, не считает свою деятельность заслугой перед окружающими и не добивается ни над кем господства. Такое поведение дао Лао-цзы называл «таинственной добродетелью» и рассматривал ее как высший закон в природе и обществе. Таким образом Дао – одно из основных понятий Китайской философии. Дао в Даосизме имеет универсальный антологический (учение о бытии) смысл: первопричина вселенной, ее таинственная закономерность, целостность в жизни, присутствующая во всем, не познаваемая разумом и не выразимая в словах. Таким образом, в центре учения даосизма, противостоящего конфуцианства и моизма – призыв к человеку стряхнуть с себя оковы обязанности и долга, и вернуться к жизни, близкой к природе. В связи с этим он требовал, чтобы правители считали дао законом и, подобно дао, «очищали сердца (делая их пустыми)» и не «желали чрезмерно много». Он требовал не только того, чтобы правители «постоянно стремились к тому, чтобы у народа не было знаний и желаний», но и сами «знали меру», «не кичились», проявляли уступчивость в отношении низших и не вступали с ними в борьбу, соблюдали недеяние и придерживались естественности. Только при соблюдении этих требований можно добиться положения, при котором правитель «не ведет борьбы, поэтому никто в Поднебесной не в силах бороться с ним», и «соблюдать недеяние, поэтому нет ничего, чем бы он ни управлял». Лао-цзы говорил: «Высшее добро подобно воде. Добро, которое оказывает вода, приносит пользу всем существам, и она не борется (с ними). Вода находится в тех местах, которыми гнушаются люди, поэтому она похожа на дао». Во втором параграфе он говорит: «Когда в Поднебесной все узнают, что красивое является красивым, появится безобразие. Когда все узнают, что добро является добром, появится зло.

Поэтому бытие и небытие порождают друг друга, трудное и легкое создают друг друга, длинное и короткое образуют форму, высокое и низкое опрокидывают друг друга, тоны и звуки вызывают гармонию, предыдущее и последующее следуют друг за другом». Лао-цзы также считал, что необходимо «знать людей» и в то же время «знать себя», необходимо «побеждать людей» и в то же время «побеждать себя» (преодолевать собственные недостатки), так как только в этом случае можно добиться высшей мудрости и обрести могущество.

Наиболее глубоким толкованием превращения противоречий в предметах следует считать следующее высказывание Лао-цзы: «О несчастье! Оно является опорой счастья. О счастье! В нем притаилось несчастье». Лао-цзы считал, что превращение счастья в несчастье происходит при определенных условиях. В девятом параграфе он говорит: «Если богатые и знатные проявляют кичливость, они сами навлекают на себя беду». «Богатство и знатность» — это счастье, а «беда» — несчастье.

Условие, при котором первое переходит во второе, — кичливость.

Именно поэтому Лао-цзы постоянно требовал «не кичиться» и «знать меру», чтобы предупредить превращение счастья в несчастье. Лао-цзы дал философское обобщение превращению предметов в процессе развития, когда, достигнув расцвета, они начинают клониться к одряхлению, старости и смерти, выразив это в словах «предметы, достигнув расцвета, стареют». Для него одинаково сильны вновь возникший или одряхлевший предмет; он считал, что и тот, и другой в своих превращениях идут к старости и смерти, ни у одного из них нет будущего.

Исходя из этого, Лао-цзы выдвинул абсолютный принцип, выразив его в словах «крепкое и сильное — слуги смерти». Он всеми силами выступал против «крепкого и сильного», считая, что они не соответствуют дао, а то, что не соответствует дао, «обречено на преждевременную смерть»: «Не соответствующее дао погибает раньше времени». В противоположность указанному принципу Лао-цзы выдвинул другой принцип: «Мягкое и слабое — слуги жизни». Выступая против «крепкого и сильного», Лао-цзы прилагал все усилия для возвеличивания «мягкого и слабого» и выдвинул широко известный принцип «мягкое и слабое побеждает твердое и сильное». Лао-цзы считал, что «все предметы, трава и деревья при своем рождении нежны и слабы». Но они обладают большой жизнеспособностью, полны жизненных сил и могут победить сильное, идущее к одряхлению и старости. Он говорил: «В Поднебесной нет ничего мягче и слабее воды, но она нападает на крепкое и сильное, и никто не может победить ее», а поэтому утверждал: «Мягкое побеждает твердое, слабое побеждает сильное». Во времена Лао-цзы в войне при встрече с сильным противником применялась тактика: «Я не смею быть хозяином (положения), а буду гостем; я не смею наступать хотя бы на цунь, а отступлю назад на чи». Это делалось для того, чтобы показать свое бессилие, вынуждавшее отступать из-за слабости. Это должно было спровоцировать высокомерие военачальников и нерадивость воинов противника, ошибки в отдаваемых распоряжениях, что позволило бы в дальнейшем победить врага в бою. По мнению Лао-цзы, человек не должен вмешиваться в естественный ход событий. «Кто действует, — считает он, — потерпит неудачу. Кто чем-либо владеет — потеряет. Вот почему совершенно мудрый бездеятелен, и он не терпит неудачи. Он ничего не имеет и поэтому ничего не теряет. Те, кто, совершая дела, спешат достигнуть успеха, потерпят неудачу. Кто осторожно заканчивает свое дело, подобно тому как он его начал, у того всегда будет благополучие.

Поэтому совершенномудрый не имеет страсти, не ценит труднодобываемые предметы, учится у тех, кто не имеет знаний, и идет по тому пути, по которому прошли другие»... Лао-цзы говорил: «Я имею три сокровища, которыми дорожу: первое — это человеколюбие, второе — бережливость, а третье состоит в том, что я не смею быть впереди других». 3.2. Конфуций.

Учение Конфуция в России. И конечно вилечайшим философом и мыслителем Китая является Конфуций.

Конфуций, один из великих мудрецов древности, является своего рода символом Китая, его культуры, философской мысли.

Конфуций считается также великим первоучителем всех китайцев. На протяжении многих десятков поколений миллиарды жителей Китая (частично это касается и их соседей — японцев, корейцев, вьетнамцев) свято чтили его как учителя жизни. Для дальневосточной цивилизации Конфуций примерно то же, что Иисус для христиан или Мухаммед для мусульман. Но китайский мудрец был все же только человеком, причем простым и доступным в общении, каким и должен быть учитель. Он подчеркивал, что в своих идеях опирается на мудрость старины: «Передаю, а не создаю. Верю, в древность и люблю ее» И это действительно было так, в этом была сила Конфуция.

Вместе с тем совершенно очевидно, что Конфуций творчески переработал эти знания, с учетом реальности, что и сделало его великим, а его учение — живым на протяжении тысячелетий.

Конфуций принадлежал к старинному аристократическому роду, генеалогия которого восходила к династии Шан-Инь, правившей Китаем до XI века до н. э. Образ жизни Конфуция не был аскетическим, хотя он считал, что необходимо уметь довольствоваться малым. В основном его быт не отличался от быта других ученых и чиновников. В семейной жизни он не нашел счастья, кружок учеников стал для него подлинной семьей.

Слушатели обычно были ненамного его моложе, но он любил называть их «своими детьми». Конфуций не обещал ученикам дать какое-то высшее сокровенное знание. Он наставлял их в простой земной науке, которой был беззаветно предан сам. «Я просто человек, — говорил он, — который в страстном стремлении к знанию, забывает о пище, в радостях познания забывает о горестях и который не замечает приближающейся старости». Все знание, согласно Конфуцию, сводилось к изучению исторического наследия. «Учитель, — говорится в «Лунь-юй», — учил четырем вещам: письменам, правилам поведения, верноподданности и чистосердечности». Иными словами, он не выходил за границы литературы, истории, этики.

Иногда у учеников возникала мысль, что наставник скрывает от них какие-то тайны. Но Конфуций решительно отвергал это: «Я ничего не скрываю от вас. Нет ничего, чего бы я вам не показал. В этом моя цель». Пытались расспрашивать сына Конфуция. Но оказалось, что отец вообще мало разговаривает с ним. Он лишь спрашивал сына: изучал ли тот «Ши цзин» и правила благопристойности. Этим исчерпывались для Конфуция основы знания. В понимании долга правителя особенно ярко проявляется сходство Конфуция с Платоном. Так же как Платон, который считал, что у власти должны стоять «достойнейшие», Конфуций постоянно указывал на необходимость нравственного авторитета правительства.

Главным для Конфуция во взаимоотношениях государства с народом являлось умение сохранить доверие народа. Иначе государству не устоять. В мучительных раздумьях о судьбах раздираемого противоречиями общества, о причинах невоплощаемости законов Неба в реальной жизни, о несовершенствах человеческой натуры Конфуций пришел к выводу, что ничего положительного нельзя достичь, если не руководствоваться правильными принципами. В постижении их видел он смысл и собственной деятельности, самой жизни: «Если на рассвете познаешь правильный путь (дао), то на закате Солнца можешь и умереть». Образ «благородного мужа» (цзюнь-цзы) как общественный идеал проходит красной нитью через беседы Конфуция со своими учениками.

Главное его качество — «жэнь». Это понятие, введенное учителем, не имеет буквальных эквивалентов в европейских языках и по смыслу близко к значению «человеколюбие», «человечность», «гуманность» (иногда «человеческое начало»). Оно характеризует идеальное отношение, которое должно быть, в первую очередь, между Отцами и сыновьями, братьями, между правителями и чиновниками, друзьями. «Что же такое жэнь?» — спросил Фань Чи.

Учитель ответил: «Это значит любить людей», — причем всегда и во всем выражать любовь. «Если я хочу быть человеколюбивым, человеколюбие (жэнь) приходит», - заявлял Конфуций. Жэнь — это и определенный тип поведения: «Если человек тверд, настойчив, прост, скуп на слова, он близок к человеколюбию». Конфуций сказал Цзы-чжану: «Тот, кто способен проявлять в Поднебесной пять качеств, является человеколюбивым», — вот эти качества: «Почтительность, обходительность, правдивость, сметливость, доброта. Если человек почтителен, то его не презирают. Если человек обходителен, то его поддерживают. Если человек правдив, то ему доверяют. Если человек сметлив, он добивается успехов. Если человек добр, он может использовать других». Но этим понятием «жэнь» Конфуций не ограничивал представление о благородном муже. Такой человек должен был обладать еще и качеством «вэнь», что значило образованность, просвещенность, духовность в сочетании с любовью к учению и нестеснительностью в обращении за советами к нижестоящим, а также — чертой «хэ» — любезностью без льстивости, принципиальностью без навязывания другим своих взглядов, способностью налаживать вокруг себя добрые человеческие отношения. Цзы-гун спросил: «Можно ли всю жизнь руководствоваться, одним словом?» Учитель ответил: «Это слово — взаимность. Не делай другим того, чего не желаешь себе». Конфуций учил, что вежливость необходима всем, но особенно — государственным служащим. Ее он считал элементом управления. Когда его спросили, можно ли управлять с помощью вежливости, он выразил удивление: «Какая в том трудность? Если с помощью вежливости нельзя управлять государством, то, что это за «ли»?» С годами в китайской бюрократической практике вежливость стала не просто необходимым атрибутом, но едва ли не обрядовой формой, доведенной до изощрения, что в Европе воспринималось с иронией и вошло в поговорку: «китайские церемонии». Конфуций считал, что путь к совершенству, к дао начинается с поэзии, определяется «ли» и завершается музыкой.

Выражение «ли», так же как и «жэнь», — основное в концепции Конфуция и тоже не имеет однозначного эквивалента в европейских языках.

Первоначально оно означало обувь, надеваемую при совершении религиозных обрядов, отсюда и два исходных значения: установленные предписания поведения (приличие) и ритуал (этикет). В понимании Конфуция «ли» — руководящий принцип, призванный устанавливать гармонические отношения между людьми.

Понятия «ли» и «жэнь» родственны — оба предполагают человечность, гуманность. Люди, обделенные качеством «жэнь», не могут обладать «ли» и действовать в согласии с ним. Он говорил: «Почтительность без «ли» приводит к суетливости; осторожность без «ли» приводит к боязливости; смелость без «ли» приводит к смутам; прямота без «ли» приводит к грубости. Если государь должным образом относится к родственникам, в народе процветает человеколюбие. Если государь не забывает о друзьях, в народе нет подлости». И, наконец, как обобщающий вывод: «Если в верхах соблюдают «ли», народом легко управлять». Понятие «ли» подразумевало не только правила благопристойности в самом широком смысле слова, но и важнейший принцип политики как искусства руководить государством, как критерий практических действий, как раскрытие существа формулы Конфуция: «Управлять — значит поступать правильно». Оно вошло в повседневную лексику китайцев, обозначая норму поведения в семье, в кругу друзей и знакомых, взаимоотношения руководителей и подчиненных.

Соединение идей о гармонично упорядоченном обществе и идеальном (благородном) человеке составило цельное учение, получившее название конфуцианства. «Учитель редко говорил о выгоде, воле неба и человеке. ...Он не, вдавался в пустые размышления, не был категоричен в своих суждениях, не проявлял упрямства и не думал о себе лично». Учение Конфуция в России. В приобщении духовной культуры России к учению Конфуция на протяжении двух последних столетий можно отметить два этапа.

Первый этап — это период времен А.С.Пушкина до начала реформ Горбачева.

Второй этап, который будет менее длительным, чем первый, перейдет на весь XXI век.

Качественно отличие этих двух этапов заключается в том, что если до перестройки Россию их рисовала в конфуцианстве проблема воспитания идеальной личности, духовный мир человека, то сейчас в центре внимания оказалась проблема управления обществом государством, конфуцианские принципы взаимоотношения правительства и народа. В настоящее время в России наблюдается сосуществование двух разных интрепритации философии Древнего Китая и в частности конфуцианства.

Некоторые средства массовой информации, сводя учения Конфуция и других китайских философов к разряду афоризмов, включают придуманные ими суждения в различные сферы общественной жизни, от политики до пропаганды магии. И второе - это серьезное изучение конфуцианства.

Конфуцианской политической культуры, в которой с самого ее зарождения господствовали два принципа – стабильность и личная ответственность правителей за благосостояние народа. Это особенно привлекает внимание широких масс России. 3.3 Чжуан-Цзы. Также великим философом являлся Чжуан-Цзы (Чжуан-Чжоу) последователь Лао-цзы, учение которого излагал в поэтической форме. По Чжуан-цзы, достичь дао можно только путем непосредственного переживания, а не теоретических и спекулятивных рассуждений. Идеал — «истинный человек», то есть такой, который, следуя дао, деятелен и независим.

Трактат «Чжуан-цзы» написан в форме притч, новелл и диалогов и направлен против учений Конфуция и Мо-цзы. Имя Чжуан-цзы носит один из самых больших философских трактатов древнего Китая, лежащий у истоков даосской традиции. Чжуан-цзы был родом из уезда Мэн во владении Сун, находившегося в южной части равнины Хуанхэ, почти в самом центре тогдашней китайской ойкумены. Если верить Сыма Цяню, Чжуан-цзы в молодости был смотрителем плантаций лаковых деревьев, а потом, не желая более сковывать себя государевой службой, ушел в отставку и начал вести жизнь «свободного философа». Чжуан-цзы и его единомышленники подчеркивали тяготы и опасности служебной карьеры, перед которыми блекнут все награды и почести. Они, конечно, знали, что взлет честолюбивых ученых слишком часто заканчивался их казнью или нанесением им увечий в качестве наказания. Но главное, жажда власти, политическая деятельность отравляют и губят душу.

Литературный дар и неистощимая фантазия Чжуан-цзы воплотились в сатирических образах, разоблачающих пороки государственных и ученых мужей: тщеславие, интриганство, невежество, мелочность, бездушие, стяжательство, лицемерие. Даже среди ученых мужей своего времени Чжуан-цзы выделялся «широтой познаний». В среде философов его называли “Даосский мудрец”. Его взгляды были изложены в книги, носящие его имя. Эта книга прошла долгий путь становления. В каталоге императорского книгохранилища, составленном на рубеже нашей эры, упоминается трактат «Чжуан-цзы», состоящий из 52 глав.

Спустя три с половиной столетия имели хождение списки, насчитывавшие 26 или 27 глав.

Окончательный же вид трактату на рубеже III—IV веков придал его классический комментатор Го Сян, который выделил в нем 33 главы, разбив их на три категории: «внутренние», «внешние» и «смешанные». Осуществленная Го Сяном редакция текста получила всеобщее признание.

Наиболее же надежными из целиком сохранившихся версий книги можно считать ее печатные издания, появившиеся в XI— XII веках. Чжуан-цзы «не держался какого-либо определенного взгляда на вещи». Есть основания полагать, что кредо даосского философа не сводилось к одному знаменателю, к некоей «системе идей». Например, Чжан Цзундун в своем исследовании философии Чжуан-цзы довольно убедительно показал, что в книге даосского философа присутствуют совершенно разные и даже взаимоисключающие мировоззренческие позиции: в ней можно обнаружить и метафизику и отрицание метафизики, монизм и плюрализм, утверждение реальности объективного мира и сведение его к субъекту и т. д. В книге Чжуан-цзы следует искать некую сверхсистему, объемлющую даже бессистемность. Чжуан-цзы охотно обращается к образам, почерпнутым из шаманистского наследия, эзотерической практике аскетов и отшельников и поет дифирамбы таинственным «божественным людям», обладающим сверхъестественными способностями. Но он не претендует на звание магистра оккультных наук и не ищет спасения в безлюдных горах.

Интересная попытка разъяснить отношение Чжуан-цзы к идейным течениям его времени содержится в 15-й главе его книги, где выделены пять категорий ученых мужей: «мужи горных ущелий», ушедшие от мира из презрения к нему; «мужи, упорядочивающие мир», всякого рода реформаторы и моралисты; «придворные мужи», держащие бразды правления; «мужи рек и морей», проводящие дни в праздности вдали от людей; «мужи аскетических упражнений», взыскующие вечной жизни. «Но правда мира, — говорится в заключение, — в том, чтобы быть возвышенным без горделивых дум, воспитывать себя, не думая о гуманности и справедливости, править, не имея заслуг и славы, пребывать в праздности, не скрываясь на реках и морях, жить долго без аскетических упражнений, обо всем забыть и всем обладать, быть безыскусным и не ведать пределов...» Жизненный идеал Чжуан-цзы — полная «бесполезность» и неуловимость для тенет мирской жизни. Чжуан-цзы не верит ни в химеры интеллекта, ни в бунт против разума. Он ищет скрытые родники, питающие жизнь духа, и говорит о том, что надо жить не для других и не для себя, а для чего-то в нас, что бесконечно нас превосходит. Он учит не «образу жизни»; а освобождению от какого бы то ни было образа жизни. Он требует абсолютной неприметности жизни, которая оказывается равнозначной ее вездесущности. Чжуан-цзы считал, что нет объективных критериев для установления истинности или ложности высказываемых суждений, а поэтому нельзя определить, какое из двух суждений истинно или ложно.

Истинное и ложное полностью относительны. Он говорил, если я спорю с вами и не могу переспорить, доказывает ли это, что ваше мнение действительно «истинно», а мое действительно «ложно»? И наоборот, если вы не можете переспорить меня, разве это обязательно доказывает, что мое мнение «истинно», а ваше «ложно»? Вполне возможно, что либо один из нас прав, либо мы оба правц, либо оба заблуждаемся. «Если оба мы, я и вы, не можем знать, кто прав, кто может установить это? Допустим, мы позовем лиц, придерживающихся того же мнения, что и вы, определить, кто прав, но как, сходясь с вами во мнениях, они могут решить этот вопрос? Если позвать лиц, разделяющих мое мнение, то, разделяя мое мнение, как они могут принять решение? Если позвать лиц, не разделяющих ни моего, ни вашего мнения, то, не разделяя наших мнений, как они примут решение? Если позвать лиц, разделяющих наши мнения, то, разделяя наши мнения, как они могут принять решение? Итак, ни я, ни вы, ни другие лица не могут знать (кто прав, а кто не прав); кого же нам еще ждать?» «С моей точки зрения, принципы человеколюбия и долга, пути истинного и ложного запутанны и хаотичны, как я могу знать разницу между ними?» Чжуан-цзы отрицал не только различие между истинным и ложным, но и противоречия между жизнью и смертью, пользой и вредом, знатным и низким происхождением и т. д. Дао в понимании Чжуан-цзы относится к сфере взглядов на природу, и оно является источником происхождения мира. Дао «имеет собственное основание и собственный корень, оно существовало, когда еще не было ни земли, ни неба, прочно сохраняется с глубокой древности; оно одухотворило духов и Верховного владыку неба, оно породило небо и землю», оно «не вещь», оно «небытие». В общем, дао — мистическое духовное тело, которое «обладает чувствами и пользуется доверием, бездействует и бесформенно» В теории познания дао выступает как не имеющее различий, абсолютное «одно». В параграфе «Нивелирование вещей» говорится: «Дао с самого начала не имело границ», если бы для него существовали границы, то «появились бы левая и правая стороны, возникли бы рассуждения и решения, разграничения и различия, вспыхнули бы соперничество и борьба». Дао никогда не знало этих различий, границ и противостояний. И далее: «Когда ясно проявились истинное и ложное, это нанесло ущерб дао. Когда дао был нанесен ущерб, возникли пристрастия». Другими словами, подлинный облик дао характеризуется отсутствием истинного и ложного, возникновения и ущерба, в то время как появление различий, границ и противостояния нанесло дао ущерб. Отсюда очевидно, что дао «Чжуан-цзы» — это самостоятельное, абсолютное «тождество», выраженное им понятием «одно». 3.4 Мао-цзы.

Великим Китайским ученым, специалистом в области социальной этики и яраым противником Конфуция был Мао-цзы.

Основной тезис учения Мо-цзы о «всеобщей любви и взаимной выгоде» — попытка своеобразного этического обоснования идеи равенства людей.

Взгляды мыслителя и его учеников собраны в книге «Мо-цзы». Достоверных данных о датах жизни Мо-цзы не сохранилось.

Однако все источники сходятся на том, что он жил и творил не позднее V века до н. э. Если верить утверждению древнекитайского историка Сыма Цяня, что Мо-цзы жил после Конфуция, то исторические рамки активной деятельности мыслителя, вероятно, ограничиваются периодом с 60-х годов V века до рубежа V—IV веков до н. э., то есть примерно 60-ю годами.

Следовательно, можно утверждать, что основатель школы моцзя прожил долгую жизнь, около 80 лет. Место рождения Мо-цзы также точно не известно. По одним источникам, он родился в царстве Лу, по другим — в царстве Сун, третьи утверждают, что мудрец появился на свет в Чжэн и даже в Чу. Но большинство авторов считает местом его рождения царство Лу, один из центров культуры и ремесел древнего Китая. Мо-цзы происходил из семьи ремесленников, был хорошо образован.

Ученики называли его «учителем учителей Мо» (Цзы Мо-цзы), или просто Мо-цзы — «Учитель Мо». Имя философа Ди. Он был знаком со всеми достижениями культуры своего времени, знал народные песни и придворные оды, составившие впоследствии «Книгу песен» («Шицзин»), а также содержание исторических анналов «Шаншу». Об этом свидетельствуют частые ссылки на указанные источники в трактате «Мо-цзы». Как сообщается в трактате «Хуай Нань-цзы», «Мо-цзы изучал дело служилых и шесть искусств конфуцианцев, но счел их учение, и особенно их учение об обрядах, напыщенным и ненужным, он отошел от принципов династии Чжоу и начал почитать принципы Ся», то есть периода, когда классовое общество еще только складывалось. Мо-цзы сам был примером единства политических убеждений и практической деятельности.

Великий мыслитель Чжуан-цзы не соглашался с учением Мо-цзы, тем не менее уважительно отзывался о его личных качествах.

Исторические свидетельства рисуют Мо-цзы не только как великого мыслителя, но и как оратора и выдающегося дипломата. Этим Мо Ди напоминает великих мудрецов Эллады. На основании «Гун Шу» и других глав книги «Мо-цзы» можно судить об ораторском искусстве Мо Ди, которое состояло, во-первых, в простоте и ясности выдвинутого тезиса, во-вторых, в строгой и последовательной аргументации, включавшей примеры, аналогии и т. п., и доводившей положения оппонента до абсурда; в-третьих, в умении продемонстрировать внутреннюю противоречивость позиций противной стороны; в-четвертых, в способности вынудить оппонента согласиться с внешне безобидным и недискуссионным утверждением, после чего тот сам наносил себе удар и был вынужден в конце концов признать правоту Мо-цзы.

Мыслитель умел обращать формулировку противника против него самого, в чем прослеживается сходство с манерой ведения спора Сократом.

Другой способ убеждения, применявшийся Мо-цзы, состоял в том, чтобы на конкретных примерах показать недостижимость цели, с которой он не был согласен, опасность и вред ее для того, кто выдвинул ее.

Данный способ мы наблюдаем, в частности, в главе «Гун Шу». Мо-цзы часто использует оба метода.

Наконец, третий метод убеждения — фактически разновидность второго — состоял в том, чтобы показать практическую пользу от осуществления той или иной идеи или предложения.

Подобные примеры содержат главы «Всеобщая любовь», «За экономию в расходах» и др.

Рассуждения и высказывания Мо-цзы отличаются всесторонностью и глубиной, интересными сравнениями, неожиданными аналогиями и параллелями. Язык Мо-цзы отличается от языка Конфуция своей простотой. Мо Ди следил главным образом за строгостью развития мысли и ясностью ее, а не гнался за внешней многозначительностью. Не случайно конфуцианцы, привыкшие к витиеватым и зачастую двусмысленным фразам, говорили, что язык Мо-цзы отвечает вкусам «глупой черни». Народность — главная особенность как языка трактата «Мо-цзы», так и выдвинутых в нем положений. Все рассуждения Мо-цзы основываются на вере в правоту тех принципов, которые он отстаивает.

Учение Мо-цзы при его жизни завоевало немало приверженцев из народа, он имел многочисленных учеников. Чтобы более успешно бороться за претворение в жизнь своих принципов, монеты создали организацию со строгой иерархией и железной дисциплиной. Целью их «ордена» была борьба за соблюдение чистоты «учения Мо» и распространение его в Поднебесной.

Главным средством достижения своей цели монеты, как и последователи других идейных течений, считали убеждение «сильных мира сего». Членам организации предписывался аскетический образ жизни, дабы они служили примером принципов «учителя Мо». Приверженцы моцзя подчинялись строгой дисциплине, основанной на сознании своего долга перед «орденом» и задач по осуществлению моистских идеалов. Среди них царил дух самопожертвования во имя справедливости.

Взгляды Мо-цзы изложены в «Трактате учителя Мо» («Мо-цзы»), созданном его учениками. До нас дошли 53 главы из 71. Как передают, в ранние годы Моцзы «занимался изучением науки служилых людей и воспринял учение Конфуция», но затем, презирая обременительные чжоуские правила поведения, порвал со «школой служилых» и создал новое, противоположное ей научное направление — моизм. Мо-цзы провозглашал «всеобщую любовь», «отрицание нападений», «почитание единства», «почитание мудрости», «экономию в расходах», «экономию при захоронениях», «отрицание музыки и увеселений», «отрицание воли Неба», «желания неба» и «духовидение». Главная цель, пронизывающая концепцию Мо-цзы, — это принцип «всеобщей любви». Всеобщая любовь понимается как любовь всех ко всем. Эта любовь, по мнению Мо-цзы, может разрешить любые конфликты как в экономической, так и в политической сферах. Он видел в осуществлении этого принципа выход из политического и экономического хаоса. Кроме того, критикуя конфуцианство, Мо-цзы подчеркивал важность уважения талантов, самоуважения, ненападения. Он полагал, что все талантливые люди должны иметь возможность управлять страной вне зависимости от происхождения.

Мыслитель называет три основания успешного правления: «Если мудрых не наделять высоким чином, то народ не будет уважать их. Если мудрым выдается небольшое жалованье, то народ не верит, что этот пост важен. Если мудрым не давать в подчинение людей, то народ не будет бояться их». Мо-цзы выступал против войн и считал, что «нельзя нападать на соседние царства, убивать народ, захватывать скот и грабить богатства». Он также выступал против конфуцианского положения, что «воля небес» определяет судьбу человека, и считал, что люди перестанут бороться за свое счастье, если поверят в судьбу, которая от них не зависит. Мо-цзы не признавал конфуцианского положения, что воспитание народа должно осуществляться посредством музыки и ритуала. В то же время Мо-цзы не отрицал «роли небес» в жизни человека, полагая, что Бог наказывает или вознаграждает людей в той мере, в какой они следуют принципу всеобщей любви. Мо-цзы говорил: «Если говорить о делах человеколюбивого человека, то он обязательно должен развивать в Поднебесной то, что приносит выгоду, и уничтожать то, что причиняет Поднебесной вред». Это основная цель стремлений и поступков как самого Мо-цзы, так и последователей его учения. Мо-цзы считал, что в основе происходящих в Поднебесной больших бедствий лежит «взаимное разъединение», то есть разделение на родственников и чужих, близких и далеких, их различные интересы. Это неизбежно порождает «взаимную ненависть». 4. Основные проблемы, которые были поставлены древнегреческими мыслителями. 4.1. Небо и происхождение всего сущего Одно из важных мест в борьбе идей в течение VI-V вв. до н. э. занимал вопрос о небе и первопричине происхождения всего сущего. В это время понятие неба включало и верховного владыку (Шан-ди), и судьбу, и понятие первоосновы и первопричины всего сущего и одновременно было как бы синонимом естественного мира, «природы», окружающего мира в целом. Все свои помыслы, чаяния и надежды обращали древние китайцы к небу, ибо, по их представлениям, от неба (верховного) зависели и личная жизнь, и дела государства, и все природные явления. От огромной роли неба в жизни древних китайцев, их вере в его могущество говорят многие страницы не только «Ши цзин», но и «Шу цзин». Упадок господства наследственной аристократии выразился в упадке веры во всесилие неба.

Прежний чисто религиозный взгляд на небесный путь стал заменятся более реалистичным взглядом на окружающую человека Вселенную - природу, общество.

Однако основу всех религиозных суеверий составлял культ предков, ибо этот культ родословную древнекитайского государства.

Идеология конфуцианства в целом разделяла традиционные представления о небе и небесной судьбе, в частности изложенные в «Ши цзин». Однако в условиях широко распространившихся сомнений о небе в VI в. до. н. э. конфуцианцы и их главный представитель Конфуций. делали упор не на проповедь величия неба, а на страх перед небом, перед его карающей силой и неотвратимостью небесной судьбы.

Конфуций говорил, что «все первоначально предопределено судьбой и тут ничего нельзя ни убавить, ни прибавить» («Мо-цзы», «Против конфуцианцев», ч. II). Конфуций говорил, что благородный муж должен испытывать страх перед небесной судьбой, и даже подчеркивал: «Кто не признает судьбы, тот не может считаться благородным мужем». Конфуций почитал небо как грозного, всеединого и сверхъестественного повелителя, обладающего при этом известными антропоморфическими свойствами. Небо Конфуция определяет для каждого человека его место в обществе, награждает, наказывает.

Наряду с доминирующим религиозным взглядом небо у Конфуция уже содержались элементы толкования неба как синонима природы в целом. Мо-цзы, живший после Конфуция, тоже воспринял идею веры в небо и его волю, но эта идея получила у него иную интерпретацию. Во-первых, воля неба у Мо-цзы познаваема и всем известна - это всеобщая любовь и взаимная выгода.

Судьбу же Мо-цзы отвергает в принципе. Таким образом, у Мо-цзы трактовка воли неба имеет критический характер: отрицание привилегий господствующего класса и утверждение воли простолюдинов. Мо-цзы попытался использовать оружие господствующих классов, и даже суеверия простых людей простых людей в политических целях, в борьбе против господствующего класса.

Моисты, подвергнув ожесточенной критике, взгляды конфуцианцев на небесную борьбу, вместе с тем рассматривали небо как образец для Поднебесной. В высказываниях Мо-цзы о небе сочетаются перижитки традиционных религиозных воззрений м подходом к небу как явлению природы.

Именно этими новыми элементами и в толковании неба как приоды моисты связывают дао как выражение последовательности изменений в окружающем человеке мире. Ян Чжу (VI в. до. н. э.) отверг религиозные элементы взглядов кофуцианцев ранних моистов на небо и отрицал его сверхъестественную сущность. На смену небу Ян Чжу выдвигает “естественную необходимость”, которую он отождествляет с судьбой, переосмысливая первоначальное значение этого понятия. В IV-III вв. до н. э. дальнейшее развитие получает космогоническая концепция, связанная с силами ян и инь и пятью первоначалами, стихиями - усин.

Отношение между первоначалами характеризовалось двумя особенностями: взаимопорожением и взаимопреодолением.

Взаимопорожение имело такую последовательность первоначал: дерево, огонь, земля, металл, вода; дерево порождает огонь, огонь порождает землю, земля порождает металл, металл порождает воду, вода опять порождает дерево и т. д.

Последовательность начал с точки зрения взаимопреодоления была другой: вода, огонь, металл, дерево, земля; вода преодолевает огонь, огонь - металл и т. д. Еще в VI-III вв. до н. э. сформулировался ряд важных материалистических положений. Эти положения сводятся: 1) к объяснению мира как вечного становления вещей; 2) к признанию движения неотъемлемым свойством объектив но существующего реального мира вещей; 3) к нахождению источника этого движения в пределах самого мира в виде постоянного взаимостолкновения двух противоположных, но взаимосвязанных естественных сил. 4) к объяснению смены многообразных явлений как причиной закономерности, подчиненной вечному движению противоречивых и взаимосвязанных субстанционных сил. В IV-III вв. до. н. э. материалистические тенденции в понимании неба и природы развивали представители даосизма. Само небо в книге «Дао цэ цзин» рассматривается как составная часть природы, противоположная земле. Небо образуется из легких частиц ян-ци и изменяется согласно дао. «Функция неба» - это естественный процесс возникновения и развития вещей, входе которого рождается и человек.

Человека Сюнь-цзы рассматривает как составную часть природы - небо и его органы чувств, сами чувства и душу человека называет «небесными», то есть естественными.

Человек и его душа являются результатом естественного развития природы. В самой резкой форме высказывается философ против лиц, восхваляющих небо и ждущих от него милостей. Ни какого влияния на судьбу человека небо оказать не может. Сюнь-цзы осуждал слепое поклонение небу и призывал людей своим трудом стремится покорить природу воле человека. Так шло становление взглядов древнекитайских философов о природе, происхождение мира, причинам его изменений. Этот процесс протекал в сложной борьбе элементов естественно научных, материалистических идей с мистическими и религиозно-идеалистическими взглядами.

Наивность этих идей, их крайне слабое естественнонаучное обоснование объясняется, прежде всего, низким уровнем производительных сил, а также неразвитостью социальных отношений. 4.2. Общество и человек.

Социально-этические проблемы были главенствующими в философских размышлениях китайцев. В Китае в отличие от Древней Греции космогонические теории выдвигались не столько для объяснения происхождения бесконечного многообразия природных явлений, земли, неба, сколько для объяснения первоосновы государства и власти правителя. Одно из главных мест в социально-политических и этических воззрениях древнекитайских мыслителей занимала проблема умиротворения общества и эффективного управления государством.

Конфуцианство, выражавшее по преимуществу интересы родовой знати, господство которой приходило в упадок , подвергалось серьезным ударам со стороны “новых богатеев” из числа зажиточных общинников, купцов и т. д.

Конфуций ставил перед собой двоякую цель: упорядочить отношение родства среди самой родовой знати, упорядочить ее взаимные отношения, сплотить родовую рабовладельческую аристократию перед лицом нависшей угрозы потери ею власти и захвата ее “низшими” людьми. босновать идеологически привилегированное положение родовой знати Конфуций осудил тех, кто привлекал к власти чужих людей и отстранял своих родственников. И по его мнению это ослабляло господство наследственной аристократии. Мо-цзы выступил против наследования власти по принципу родства.

Впервые в истории Китая он выдвинул теорию происхождения государства и власти на основе общего договора людей, согласно которому власть вручалась “самому мудрому из людей” независимо от его происхождения. Во многом взгляды Мо-цзы на государство перекликаются с идеями Платона, Эпикура, Лукреция.

Центральным в учении моистов является принцип «всеобщей любовь», которые представляют собой этическое обоснование идеи равенства людей и требования свободных низов древнекитайского общества права участия в политической жизни. В учении Сюнь-цзы традиционные идеи об основе управления, излагавшиеся Конфуция и Мэн-цзы, были переосмыслены в духе компромисса между древними ритуалами и единым современным централизованным законодательством. В конце правления Чжоуской династии появляется школа так называемых легистов (законников). Легисты главными представителями, которых были Цзы-чан, Шан Ян и Хань Фэй-цзы, решительно выступали против пережитков родовых отношений и главного их носителя - наследственной аристократии.

Поэтому легисты не менее резко, чем моисты, критиковали конфуцианство.

Легисты отвергали методы управления, основанные на ритуале и родовых традициях отводя главную роль единым, обязательным для всех законам и абсолютной, ничем не ограниченной, власти правителя. Они указывали на две стороны законы - вознаграждение и наказание, при помощи которых правитель подчиняет себе подданных.

Законодательство, продуманная система наград и наказаний, система круговой поруки и всеобщей слежки - вто что должно было обеспечивать единство государства и прочность власти правителя.

Легисты разделяли взгляды Мо-цзы о выдвижении талантливых людей независимости от ранга и родственных отношений с правителем.

Теоретически легисты, как и моисты, выступали за равные возможности для возвышение в стране каждого человека.

Значительное место в истории древнекитайской мысли занимаю утопические воззрения.

Основой древнекитайских утопий об идеальном обществе были идеи уравнительности и мира. В III в. до н. э. с проповедью идей эгалитаризма выступает Сюй Син, представитель так называемой школы «аграрников». В утопической концепции Сюй Сина отражены представления обездоленных и угнетенных масс чжоуского общества. Их значение состояло в том, что они подрывали догматы конфуцианства о незыблемости и справедливости общественного порядка в Поднебесной. Мэн цзы, с точки зрения конфуцианцев, считает наилучшей системой организации труда - совместную обработку общественных полей и взаимопомощь членов общины. Лао цзы выступал с идеей создания общества без эксплуатации и угнетения, но его идеалом была патриархальная община.

Прогрессивным моментом социальных утопий и крупным завоеванием политической мысли Древнего Китая является идея естественного происхождения государственной власти как результата общественного соглашения людей.

Период, предшествующий появлению государства, всеми мыслителями, за исключением конфуцианцев, изображается в самом неприглядном свете. 4. 3. Природа человека. В древне китайском обществе в силу устойчивости кровно родственной общины (патронимии) человек рассматривался как частица общины, рода, клана.

Поэтому при рассмотрению природы человека древнекитайские мыслители брали в качестве объекта не индивида, а некую абстракцию, «человека вообще». Однако и в Китае по мере развития классовой борьбы и роста имущественной дифференциации внутри общины шел процесс выделения человека как индивида; он постепенно становился предметом размышления философов.

Первый вопрос о природе человека поставил Конфуций в связи со своей концепцией воспитания и обучения. Сама идея Конфуция была весьма плодотворной, ее дальнейшее развитие привело к появлению двух противоположных концепций - о «доброй природе» и о «злой природе». Общей для той и другой концепции была убежденность в том, что природа человека с помощью воспитания, усовершенствования общества, законов может быть изменена.

Моисты развивали идею о том, что обстоятельства жизни людей делают их добрыми или злыми, а сама по себе изначальная природа человека весьма неустойчива и может быть и доброй и недоброй.

Впервые вопрос о человеке как индивиде поставил Ян Чжу.

Этические воззрения сводятся к положениям о раскрытии человеком тех свойств, которые заложены в нем от рождения природой. Он рассматривал жизнь и смерть как форму бытия природы.

Отвергая идеи Ян Чжу, конфуцианцы приводят в систему взгляды Конфуция о воспитании и управлении. Они утверждали, что природа человека изначально, врожденно добра.

Высшими критериями доброты, согласно Мэн Цзы, является конфуцианские этические принципы.

Древнекитайские мыслители, особенно выражавшие интересы сил, оппозиционных наследственной аристократии, в своих взглядах на человека делали упор не только на возможность переделать его природу, но подчеркивали активную преобразующую роль человеческой деятельности.

Впервые этот вопрос поставил Мо-Цзы, который в способности людей к сознательной деятельности видел главное отличие человека от животных и условие изменения жизни самих людей.

Впоследствии аналогичную точку зрения высказывали Сюнь Цзы и представители школы легистов: “люди одинаковы по природе и “благородный муж и простолюдин” от природы равны, но разница между ними возникает в результате накопления добрых качеств и преодоления злых”. Сюнь-Цзы обосновывал социальную роль воспитателя, с помощью которого можно «переделать изначальную природу человека». Взгляды сторонников даосизма на природу человека вытекают из их учения о первозаконе.

Природа человека соответствует дао, она пуста, непознаваема, смысл жизни - в следовании естественности и недеянии. Чжуан-цзы считал что природа человека и окружающий мир в следствии свое бесконечной и скоротечной изменчивости непознаваема. 4.4. Природа знания и логические идеи.

Человеческое сознание, мышление в китайской философии стали предметом специального исследования лишь в конце IV в. до. н. э. До этого времени по вопросу о природе мышления имелись лишь отдельные высказывания.

Вопрос о знании и его источники сводился в основном к изучению древних книг заимствованию опыта предков.

Древнекитайских мыслителей не интересовало понятийно-логическая основа знания.

Конфуций считал основным методом получения знаний - обучения, а источником знания древнее придание и летописи.

Конфуций проповедовал способ восприятия знаний через призму традиционных установлений и подгонки новых знаний, нового опыта под авторитеты древности.

Превратившись в освященную авторитетом веков традицию и привычку, конфуцианский образ мышления, став серьезным препятствием развития науки и мысли в Китае.

Антиподом конфуцианства была школа ранних и поздних моистов. Их взгляды на познание были не только обобщением достижений китайских мыслей V-III в. до н. э. в области изучения мышления и процесса познания, но вершиной достижения китайской философии в области гносеологии и логики вплоть до конца XIX в.

Заслуга Мо-цзы и моистов в истории китайской философии состоит в том, что они первыми начали изучать сам процесс познания, поставили вопрос о критерии знания, об источнике знания, о путях познания человеком окружающего мира и самого себя. Они рассматривали вопросы о целях и проктическом значении знания, о критерии истенности и пытались дать ответы на них.

Исторически сложилось так, что развитие Китая в течение длительного периода времени шло обособленно от развития европейских стран.

Знания китайцев об окружающем их мире были очень ограниченными, это способствовало появлению Древнем Китае представлений о том, что Китай является центром мира, а все остальные страны находятся в вассальной зависимости от него. Что же касается Европы, то она по-настоящему «открыла» Китай лишь в период позднего средневековья, когда после путешествия Марка Пола в Китай стали прибывать миссионеры для обращения многомиллионной массы китайцев в христианство.

Миссионеры плохо знали историю страны, ее культуру, не сумели понять ее культуру и традиции. Это привело к искажению истинного облика китайской культуры, в том числе и основной части философии. С легкой руки миссионеров Китай то представал как страна особых, неповторимых в своей оригинальности традиции и культуры, где люди всегда жили по иным социальным законам и нравственным нормам, чем в Европе, то как страна где якобы в первозданной чистоте сохранились утраченные на Западе истинные моральные принципы. Это привело к появлению двух диаметрально противоположных точек зрения на историю китайской культуры и философии, одна из которых сводилась к противопоставлению западной и китайской культуры и философии за счет принижения последних, а другая - к превращению отдельных элементов китайской культуры в том числе и философских учений (конфуцианство), в образец для подражания.

Заключение. Таким образом, развитие теоретического мышления и становление философии представляют длительный процесс, предпосылки которого можно найти уже на ранних ступенях человеческого общества.

Древнейшие философские системы, пытавшиеся найти ответ на вопрос о происхождении, сути мира и места человека в нем, имели длительную предысторию, появились же они, на сравнительно развитой стадии классовых отношений. Уже в условиях родовой общины, всецело зависимой от природы, человек стал воздействовать на природный процесс, приобретая опыт и знание, оказывающие влияние на его жизнь.

Окружающий мир постепенно становится предметом деятельности человека.

Выделение человека из окружающего мира сопровождалось различными магическими обрядами, символизировавшими его стремление к соединению с природой.

Развитие практической деятельности человека предполагает совершенствование его способности предвидения, основанной на наблюдении определенной последовательности событий и, таким образом, постижении некоторых закономерностей природных явлений. К важнейшим моментам, влияющим на ход этого процесса, относится необходимость объяснять и воспроизводить результаты познания.

Развитие языка, и, прежде всего появление абстрактных понятий, является важным свидетельством формирования теоретического мышления и складывания предпосылок для возникновения общих умозаключений, а тем самым и для философии.

Важнейшей вехой в развитии человеческого мышления было изобретение письменности. Она не только принесла новые возможности передачи знания, но и обогатила предпосылки для развития собственно знания.

Условия прогресса теоретического мышления, а в его рамках и первые проявления философского мышления складывались неравномерно.

Различались между собой отдельные регионы с разными социально-экономическими условиями.

Развитие философского мышления в странах Востока не составляло прямой линии. И хотя не исключается на некоторых этапах и в некоторых областях взаимное влияние, все три исследуемых региона – Ближний Восток, Индия и Китай – представляют самостоятельные, культурные целостности.

Ближний Восток не создал в древности философской традиции в подлинном смысле слова.

Однако он был областью, где в отличие от других регионов мира преобладали оседлые земледельцы, и развитие социально-экономических отношений происходило весьма интенсивно. Этому динамичному развитию соответствовала и накопленная сумма знаний и опыта. Они воздействовали также на религиозные представления, на идеологию и культуру в целом. Все эти различные сферы человеческой мыслительной активности выступали в древних ближневосточных цивилизациях как единое целое.

Древнюю и средневековую китайскую философию нельзя отделять от развития духовной жизни китайского общества в целом. Она развивалась самостоятельно, и только буддизм существенно повлиял на нее, однако в течение нескольких веков он был приспособлен к местной традиции и духовной жизни.

Китайскую философию можно характеризовать как единое целое, развитие которого определялось способностью интегрировать в себе различные новые внешние влияния.

Список используемой литературы: 1. История китайской философии: пер. с кит. / М.Л. Титаренко. – М.: Прогресс, 1989. – 552 с. 2. Философия: учебник / под. ред. проф.

Митрошенкова. – М.: Гардарики, 2002. – 655 с. 3. Философия: учебник / под. ред. проф. В.Н. Лавриненко. – М.: Юристъ, 996. – 512 с. 4. Философия: учебник для вузов / под ред. проф. Л. А. Никитич. – М.: ЮНИТИ – ДАНА, 2002. – 1072 с. 5. Горелов А. А. Основы философии: учеб. пособие / А. А. Горелов. – М.: Академия, 2003. – 256 с. 6. Аблеев С. Р. История мировой философии: учебник / С. Р. Аблеев. – М.: АСТ; Астрель, 2002. – 416 с. 7. Лосев А. Ф. Философия.

независимая экспертиза лицензия в Москве
оценка авто для наследства в Калуге
оценка векселя в Туле